Неточные совпадения
Чтобы
с легким сердцем
напиться из такой бочки и смеяться, мой мальчик, хорошо смеяться, нужно одной ногой стоять на земле,
другой — на небе.
Настало и завтра. Шумно и весело поднялся дом на ноги. Лакеи, повара, кучера — все хлопотало, суетилось; одни готовили завтрак,
другие закладывали экипажи, и
с утра опять все
напились пьяны.
Он не прочь и покутить: часто просил шампанского и один раз, при Накамуре, так
напился с четырех бокалов, что вздумал было рассуждать сам, не переводить того, что ему говорили; но ему сказали, что возьмут
другого переводчика.
Управляющий, налитой, мускулистый, сильный молодой человек, в коротком пиджаке
с зеленым стоячим воротником и огромными пуговицами, пришел сказать Нехлюдову, что все собрались, но что они подождут, — пускай прежде Нехлюдов
напьется кофею или чаю, и то и
другое готово.
— То-то и есть, что в уме… и в подлом уме, в таком же, как и вы, как и все эти… р-рожи! — обернулся он вдруг на публику. — Убили отца, а притворяются, что испугались, — проскрежетал он
с яростным презрением. —
Друг пред
другом кривляются. Лгуны! Все желают смерти отца. Один гад съедает
другую гадину… Не будь отцеубийства — все бы они рассердились и разошлись злые… Зрелищ! «Хлеба и зрелищ!» Впрочем, ведь и я хорош! Есть у вас вода или нет, дайте
напиться, Христа ради! — схватил он вдруг себя за голову.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся,
напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил
с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры по полю. По
другую сторону огня спал Дерсу.
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы
с Дерсу, наскоро
напившись чаю и захватив в карман по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил
с бивака раньше
других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно, что через 2 часа отряд меня обгонял и на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в дорогу. То же самое было и после полудня: уходил я раньше, а на бивак приходил лишь к обеду.
Когда на
другой день я поднялся, солнце было уже высоко.
Напившись чаю, мы взяли свои котомки и пошли к перевалу. Здесь тропа долгое время идет по хребту, огибая его вершины то
с одной, то
с другой стороны. Поэтому кажется, что она то подымается, то опускается и как будто пересекает несколько горных отрогов.
Саша уходит за прибором, — да, это чаще, чем то, что он прямо входит
с чайным прибором, — и хозяйничает, а она все нежится и,
напившись чаю, все еще полулежит уж не в постельке, а на диванчике, таком широком, но, главное достоинство его, таком мягком, будто пуховик, полулежит до 10, до 11 часов, пока Саше пора отправляться в гошпиталь, или в клиники, или в академическую аудиторию, но
с последнею чашкою Саша уже взял сигару, и кто-нибудь из них напоминает
другому «принимаемся за дело», или «довольно, довольно, теперь за дело» — за какое дело? а как же, урок или репетиция по студенчеству Веры Павловны...
Иные уверяли, что люди Дубровского,
напившись пьяны на похоронах, зажгли дом из неосторожности,
другие обвиняли приказных, подгулявших на новоселии, многие уверяли, что он сам сгорел
с земским судом и со всеми дворовыми.
Галактион кое-как понял, в чем дело. Конечно, Вахрушка
напился свыше меры — это так, но,
с другой стороны, и отец был неправ, не рассчитав старика. Во всем этом было что-то такое дикое.
В Егоре девочка узнала кержака: и по покрою кафтана, и по волосам, гладко подстриженным до бровей, от одного уха до
другого, и по особому складу всего лица, — такое сердитое и скуластое лицо,
с узкими темными глазками и окладистою бородой, скатавшиеся пряди которой были запрятаны под ворот рубахи из домашней пестрядины. Наверное, этот кержак ждет, когда проснется папа, а папа только
напьется чаю и сейчас пойдет в завод.
На
другой день поутру,
напившись чаю, мы пустились в путь, и часа через два я увидел
с горы уже милое мне Багрово.
— Или, говоря
другими словами, вы находите меня, для первой и случайной встречи, слишком нескромным… Умолкаю-с. Но так как, во всяком случае, для вас должно быть совершенно индифферентно, одному ли коротать время в трактирном заведении, в ожидании лошадей, или в компании, то надеюсь, что вы не откажетесь
напиться со мною чаю. У меня есть здесь дельце одно, и ручаюсь, что вы проведете время не без пользы.
Некоторые из них бегали по платформе к кадке
с водой, чтобы
напиться, и, встречая офицеров, умеряя шаг, делали свои глупые жесты прикладывания руки ко лбу и
с серьезными лицами, как будто делали что-то не только разумное, но и очень важное, проходили мимо них, провожая их глазами, и потом еще веселее пускались рысью, топая по доскам платформы, смеясь и болтая, как это свойственно здоровым, добрым молодым ребятам, переезжающим в веселой компании из одного места в
другое.
—
Напьёмся чаю и пойдём со мной… — заговорил он, позёвывая. — Я дам тебе одного человечка, ты за ним следи. Куда он — туда и ты, понимаешь? Записывай время, когда он войдёт в какой-либо дом, сколько там пробудет. Узнай, кого он посещал. Если он выйдет из дома — или встретится дорогой —
с другим человеком, — заметь наружность
другого… А потом… впрочем, всего сразу не поймёшь.
В
другой раз пришел я
напиться квасу или воды в особенную комнату, которая называлась квасною; там бросился мне в глаза простой деревянный стол, который прежде, вероятно, я видал много раз, не замечая его, но теперь он был выскоблен заново и казался необыкновенно чистым и белым: в одно мгновение представился мне такого же вида липовый стол, всегда блиставший белизной и гладкостью, принадлежавший некогда моей бабушке, а потом стоявший в комнате у моей тетки, в котором хранились разные безделушки, драгоценные для дитяти: узелки
с тыквенными, арбузными и дынными семенами, из которых тетка моя делала чудные корзиночки и подносики, мешочки
с рожковыми зернами,
с раковыми жерновками, а всего более большой игольник, в котором вместе
с иголками хранились крючки для удочек, изредка выдаваемые мне бабушкой; все это, бывало, я рассматривал
с восхищением,
с напряженным любопытством, едва переводя дыхание…
Другой случай был похуже: один из Васькиных парней, где-то
напившись, начал похабничать и говорить свинство, а когда Жегулев прикрикнул, полез на него
с ругательствами и кулаками.
Помолившись за раннею обедней и
напившись чаю у Виктора,
друзья шли в свое инженерное училище, в офицерские классы, где оставались положенное время, а потом уходили домой, скромно трапезовали и все остальное время дня проводили за учебными занятиями, а покончив
с ними, читали богословские и религиозные книги, опять-таки отдавая перед многими из них предпочтение сочинениям митрополита Михаила.
Вельчанинов налил ему и стал его поить из своих рук. Павел Павлович накинулся
с жадностью на воду; глотнув раза три, он приподнял голову, очень пристально посмотрел в лицо стоявшему перед ним со стаканом в руке Вельчанинову, но не сказал ничего и принялся допивать.
Напившись, он глубоко вздохнул. Вельчанинов взял свою подушку, захватил свое верхнее платье и отправился в
другую комнату, заперев Павла Павловича в первой комнате на замок.
— Благодарность должна быть поощряема,
друг мой, ибо она у людей редко встречается. Ты, должно быть, славный малый, и хоть я совсем тебя не помню, но в кабак
с тобой пойду
с удовольствием и
напьюсь за твои успехи в жизни
с наслаждением.
Потом снова впадали в тупое, равнодушное отчаяние, сидя за столами в копоти ламп, в табачном дыму, угрюмые, оборванные, лениво переговариваясь
друг с другом, слушая вой ветра и думая о том, как бы
напиться,
напиться до потери чувств.
Позднее
других проснулся Славянов-Райский. Он был в тяжелом, грузном похмелье,
с оцепеневшими руками и ногами,
с отвратительным вкусом во рту. Сознание возвращалось к нему очень медленно, и каждое движение причиняло боль в голове и тошноту. Ему
с трудом удалось вспомнить, где он был днем, как
напился пьяным и как попал из ресторана в убежище.
И надо отдать Прошке справедливость: он редко забывал обязанности доброго сына. Бывало,
напьется до невозможности, передерется
с друзьями и недругами, прокутит на мировую последнюю наличность, вместе
с разнообразными и постоянно меняющимися кошельками, но все же перед уходом вытащит, откуда-то заветный двугривенный: «Наливай посудинку старичку почтенному… Я должо́н помнить… Потому — он меня выспитал».
Я пригласил Клементия
напиться с собою чаю и сесть; то и
другое он принял
с большим удовольствием. Разговор между нами опять завязался, именно: о табаке, потому что я закурил в это время трубку.
Встанешь поутру, и вместо того чтобы, как прежде бывало, чаю
напиться, — не могу, моторит:
с самим собой тоска, раздумье о том, о
другом — но все еще ничего, живем, и вдруг мне, сударь, через ту же прежнюю старушонку передают, что Палагее Ивановне экипаж свой завести желается.
Манефа,
напившись чайку
с изюмом, — была великая постница, сахар почитала скоромным и сроду не употребляла его, — отправилась в свою комнату и там стала расспрашивать Евпраксию о порядках в братнином доме: усердно ли Богу молятся, сторого ли посты соблюдают, по скольку кафизм в день она прочитывает; каждый ли праздник службу правят, приходят ли на службу сторонние, а затем свела речь на то, что у них в скиту большое расстройство идет из-за епископа Софрония, а
другие считают новых архиереев обли́ванцами и слышать про них не хотят.
На
другой день после крестин, не совсем еще обутрело и осенний туман белой пеленой расстилался еще по полям, по лугам и болотам, как Патап Максимыч,
напившись с гостями чаю и закусивши расставленными Никитишной снедями, отправился в путь.
Затем перешли в
другую комнату, там уж давно кипел самовар. Чаю
напились, белого хлеба
с медом поели, молока похлебали. Солнце стало всходить, и Пахом пошел закладывать быстроногую рыженькую. Не уснув ни на капельку, погнал он в Княж-Хабаров монастырь, чтобы к поздней обедне поспеть туда.
Наконец, придя в себя, он
напился страшно пьян и
с тех пор, перекинув через плечо двухстволку, застранствовал «диким Зайницем» по окрестностям Зайниц, Гольдауген и
других деревень, выпивая баснословные количества вина и уничтожая дичь.
— Вы даже похудели, и лоб у вас желтый. Это правда, что вы каждую ночь
напиваетесь с вашими…
друзьями?
С ректификатором еще пошли осложнения: крестьяне в этом ректификаторе забили трубки, и в приемник полилась вонючая и теплая муть вместо спирта, а на корде рабочие быки, пригнанные хохлами для выкормки их бардою, пришли в бешенство, оттого что они
напились пьяны, задрали хвосты, бодались и перекалечили
друг друга почти наполовину.
— Пьянством! Их положительно спаивают «ханшином». От пленных, раненых и убитых так и несёт отвратительным запахом этой китайской водки. Ханшин — ведь это такое снадобье, что стоит,
напившись с вечера, выпить на
другой день воды, как человек делается снова пьяным…
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться
с глазу на глаз
с своим
другом, предложил им посидеть и
напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на. толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
Для начала он, разумеется, описывал в них только свою встречу
с Фебуфисом и как они оба в первую же ночь «
напились по-старинному, вспоминая всех далеких оставшихся в Риме
друзей», а потом писал о столице герцога, о ее дорого стоящих, но не очень важных по монтировке музеях, о состоянии искусства, о его технике и направлении и о предъявляемых к нему здесь требованиях.
Я, конечно, не берусь определять, насколько деятели описанной суматошной истории повысились или понизились после того, как чрез их места проследовал владыка, и они тотчас же за его отъездом, — не знаю,
с горя или
с радости, — «
напились до избытка», причем под эту же стать попал и скорбный посол смерти — священник, приехавший просить духовенство на погребение жены
другого священника, «вчера скончавшейся»…
Тут в публике все мне захлопали, як бы я был самый Щепкин, а председатель велел публику выгонять, и меня вывели, и как я только всеред людей вышел, то со всех сторон услыхал обо мне очень разное: одни говорили: «Вот сей болван и подлец!» И в тот же день я стал вдруг на весь город известный, и даже когда пришел на конный базар, то уже и там меня знали и
друг дружке сказывали: «Вот сей подлец», а
другие в гостинице за столом меня поздравляли и желали за мое здоровье пить, и я так непристойно
напился с неизвестными людьми, що бог знае в какое место попал и даже стал танцевать
с дiвчатами.